Джеки Д`Алессандро - Свадебный водоворот

— Что случилось? Тебе больно?

Вместо ответа она продолжала смотреть на него полными страдания глазами. Его охватила паника. Он слегка встряхнул ее.

— Скажи мне, что случилось?

— Я… я должна что-то сказать тебе.

— Об Уильяме?

— Нет. О себе.

А, так вот в чем дело: очевидно, она наконец решила раскрыть ему свою тайну — объяснить, почему она так внезапно уехала из Америки.

Облегчение оттеснило страх, и он отпустил ее руки. Видимо, она уже достаточно доверяла ему, чтобы раскрыть свою душу. А если она доверяет ему, то разве не логично предположить, что скоро возникнет и любовь?

Боже, да не собирается ли она сказать, что любит его? А если так, то ей, без сомнения, трудно решиться на этот шаг, потому что она не знает, какие чувства испытывает к ней он. Потому что он никогда ей о них не говорил. Она, вероятно, боится, что он отвергнет ее любовь.

Но он может развеять ее страх тремя простыми словами.

— Элизабет, я…

— Я лгала тебе.

Конечно, не эти слова он надеялся или ожидал от нее услышать.

— Что ты сказала?

Вместо ответа она отвела его руки и подняла с пола рубашку. Надев ее, она стянула ее на груди и затем протянула ему его шелковый халат. Он набросил халат и завязал пояс, глядя, как она постепенно отодвигается от него. Лишь оказавшись на значительном расстоянии, она заговорила:

— Я солгала тебе, когда сказала, почему я оказалась здесь, в Англии.

— В самом деле? Разве ты не приехала навестить свою тетку?

— Нет. Я приехала, чтобы жить у нее.

— Дорогая, ну какая же это ложь? — Он потянулся к ней, но она покачала головой и отклонилась назад.

— Ты не понимаешь. Я вынуждена была приехать сюда. Я не хотела, но мне больше некуда было ехать.

— Что ты хочешь этим сказать?

Она глубоко вздохнула:

— После смерти отца мне было невыносимо оставаться одной в нашем доме. Незамужняя дама, живущая одна, — это почти неприлично. И по правде говоря, мне было страшно одиноко. Дальние родственники отца, Лонгрены, жили в том же городе, что и мы, и они предложили мне переехать к ним. Это казалось прекрасным решением, потому что я их очень любила, а их дочь Альберта была моей лучшей подругой. Я продала свой дом и поселилась у них.

Он вспомнил фамилию Лонгрен: именно ее упоминал Майлс, когда рассказывал, что ему удалось узнать об Элизабет.

— Продолжай.

— Мне нравилось быть членом этой семьи, и младшие дети (все трое — плутишки) были очаровательны. Почти два года все шло прекрасно. — Глядя на ковер, она ломала пальцы. — Потом Альберта встретила Дэвида.

Остин пристально смотрел на нее, заставляя себя молчать, чтобы дать ей возможность рассказать свою историю.

— Дэвид приехал из Бостона, где работал на конном заводе. Он прекрасно разбирался в лошадях и был талантливым ветеринаром, и мистер Лонгрен сразу же нанял его. Дэвид был очень привлекательным молодым человеком, и все дамы в него влюблялись.

Остин сжал кулаки:

— Включая тебя?

— Должна признаться, когда я впервые его увидела, то подумала, что он красив и обаятелен. — Элизабет замолчала, а затем тихо добавила:

— Но потом я дотронулась до него.

— И что ты увидела?

— Ложь. Обман. Ничего определенного, но я поняла, что он не таков, каким кажется. Я заставила себя не думать об этом. В конце концов, пока он хорошо работал на мистера Лонгрена, мне дела не было до его прошлого. Я убедила себя в том, что он хочет начать новую жизнь и заслуживает, чтобы ему дали такой шанс. Но спустя несколько недель Альберта сказала мне, что влюблена. В Дэвида.

Элизабет заходила по комнате;

— Я очень обеспокоилась. Осторожно сказала ей, что она недостаточно хорошо его знает, но она не хотела меня слушать. Никто в городе — и Альберта тоже — не знал о моих видениях. Это проявлялось нечасто, и, как ты знаешь, в них трудно поверить или признать, что они существуют. Поэтому я не решалась рассказать ей, особенно когда то, что я чувствовала, было так неопределенно. И конечно же, я не хотела бы разрушить счастье Альберты, в случае если я ошибалась. Мне было необходимо узнать о нем побольше, выяснить, действительно ли он был бесчестным человеком. Мне надо было дотронуться до него или до чего-либо, принадлежавшего ему. — Элизабет перевела дух и взволнованным голосом продолжала:

— На следующий день я отправилась на конюшню и поговорила с Дэвидом. Я трогала его инструменты, а затем мне удалось подержать его руку под тем предлогом, что я хочу осмотреть порез на его пальце. И мои подозрения подтвердились.

— Что же он сделал?

— Точно не знаю, но он с позором уехал из Бостона. Я поняла, что он лжец и обманщик. Я знала, что он нуждался в деньгах, а Лонгрены были достаточно богаты. Но хуже всего — я знала, что он разобьет Альберте сердце. Я молилась, чтобы ее чувства к нему изменились, но спустя две недели они с Дэвидом объявили, что собираются пожениться. Через месяц. — Элизабет перешла на шепот:

— Я не знала, что делать. Она была так в него влюблена, я не могла убедить ее, что она делает страшную ошибку. Я снова старалась осторожно ее предупредить, но напрасно. Наконец, накануне свадьбы, я рассказала ей — нет, не о своих видениях, но о том, что у меня есть причины думать, что Дэвид — бесчестный человек и не подходит ей. Что он принесет ей одни лишь страдания.

Боль, звучавшая в ее голосе, тронула Остина.

— И что она сказала?

Элизабет грустно усмехнулась:

— Она наотрез отказалась слушать. Затем обвинила меня в том, что я ревную, что хочу сама заполучить Дэвида. Он рассказал ей, как я приходила к нему на конюшню, и, очевидно, убедил ее, что я приходила туда в надежде его покорить. Я не могла поверить, что Альберта так обо мне подумала, но именно так оно и было.

— Ты говорила ей о своих видениях?

— Я пыталась, но она больше ничего не хотела слушать. Она так на меня разозлилась за то, что я «пытаюсь разрушить ее счастье и хочу отнять у нее мужчину, которого она любит», что заявила о своем нежелании видеть меня на свадьбе. И сказала, что не хочет меня видеть никогда больше. — Элизабет остановилась перед Остином и смотрела на него полными слез глазами, от вида которых у него все внутри буквально переворачивалось. — Она велела мне собрать вещи и уехать из их дома.

— Элизабет…

Он хотел подойти к ней, но она снова отодвинулась.

— Может быть, если бы я сразу рассказала ей о видениях, она бы поверила мне. Не знаю. Но после этого я поклялась, что никогда больше не промолчу, если от моих видений будет зависеть чье-либо счастье. — Она беспомощно развела руками, словно потерпев поражение. — Больше у меня не было видений — до того вечера, когда я встретила тебя. Вот почему я рассказала тебе, что видела Уильяма. — Она на мгновение закрыла глаза, а затем продолжила: